INDEPENDENT INFORMATION ANALYSIS AND SYNTHETIC SERVICE
НЕЗАВИСИМАЯ ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКАЯ И СИНТЕЗИЧЕСКАЯ СЛУЖБА
Земля. Alazan-INFO


Форма входа

Категории раздела

Закатальская правда [0]
Алазанская долина [25]
Наш Кавказ [93]
Мир [10]

Статьи о Кавказе и Интервью

Главная » Статьи » Наш Кавказ

Счастье в мешке

В Дагестане похищение невест, как один из радикальных мер устройства семейной жизни, существует и сегодня, но отношение к адату - противоречивое. Похищенным девушкам редко бывает больше 20 лет, в основном это старшеклассницы или студентки младших курсов. Будущие женихи используют веками проверенные средства: друга и коня (теперь железного). По сравнению с древними временами поменялось только одно: кражу невесты обязательно снимают на мобильный телефон и такое home video расходится как настоящий блокбастер. «Русский репортер» попытался выяснить, зачем воруют девушек и почему эта традиция часто калечит им жизнь

Смотри, чтобы тебя не своровали! — смеется мой приятель, махачкалинец Артур. — У нас тут каждую неделю говорят о таких случаях. На днях, вон, пропала Амина, соседка моя с пятого этажа. Молодая современная девочка. Учится в мединституте на первом курсе. Сама она аварка, а украл ее кумык. Родители не отдавали за него, вот и умыкнул.

Кажется, что в вопросах брака в Дагестане время остановилось. В остальном здесь XXI век: на улицах девушки в мини-юбках и топах, они встречаются с мальчиками, некоторые даже курят в открытых кафешках. Клубы, дискотеки, торговые центры, модные показы — в общем, цивилизация. И на фоне этой внешней светскости «мешок на голову» выглядит совсем дико.

Вообще, Дагестан, пожалуй, наиболее самобытная респуб­лика на Кавказе. Ее уникальность в том, что на сравнительно небольшой территории живут более 30 народностей, и все этносы принадлежат к разным языковым группам. В городах говорят только на русском, потому что, например, для аварца лезгинский язык — это абракадабра. Так же, как и для кумыка даргинский. Но вот уже много веков они умудряются не воевать, пока дело не касается межнациональных браков.

— Это главная причина, по которой приходится воровать невест, — рассказывает нам Эльдар Иразиев. Эльдар в Махачкале звезда — популярный кавээнщик, актер, радиоведущий, мастер розыгрышей. В небольшом уютном кафе он угощает меня «чуду» (аналог чебуреков, только выпекают их на сухой сковороде и смазывают сливочным маслом).

Эльдар тоже жертва традиций.

— Это было два года назад. Я, наверное, тогда был не столь популярным, — говорит он с досадой. — Мне нравилась девушка. Я кумык, она аварка. Ей было 17, мне — 24. Ее родители уже дали слово другим людям.

Чтобы было понятней: процесс сватовства в Дагестане очень затяжной. Сначала родственники парня выясняют у родственников девушки, возможен ли между ними брак. Родственники девушки, поговорив с ее родителями, либо дают согласие, либо отказывают родителям потенциального жениха в дальнейшем общении. В случае положительного ответа папы и мамы встречаются в доме будущей невесты. Обсуждают погоду, родню, занавески — что угодно, и после многочасовой беседы ни о чем наконец переходят к главному.

Родители девушки говорят, что желающих посватать их дочь, в общем-то, много, но если родители юноши так настаивают, они обещают не отдавать дочку за другого, то есть дают слово. После этого девушка уже считается несвободной.

— Я очень сильно рисковал, поскольку похищал несовершеннолетнюю девушку, — продолжает Эльдар. — Но все же я пошел на этот риск. Потому что любил. И знал, что и она меня любит. Я предложил подвезти ее до дома. Она села в машину, и я увез ее из города. Были слезы, она плакала, и мне два часа пришлось ей объяснять, что это единственный выход из положения. Неделю нас искали. Много было шума. В общем, «ищут пожарные, ищет милиция»… А в это время я еще ее родне по телевизору глаза мозолил.

Эльдар заразительно смеется. Но тогда популярность ему не помогла. Национальный фактор оказался сильнее звездного. Родители девушки так и не смирились с тем, что их дочь украли. Даже больше: они ее вернули.

— Я не хотел отпускать, но ее мама серьезно заболела, и если бы с ней что-нибудь случилось, то моя девушка мне этого не простила бы. Поэтому я ее отпустил. Но при условии, что ее семья, как только маме полегчает, позволит нам прийти к ним с миром, по-человечески сосватать и сыграть свадьбу. Устроить маслиат, в общем.

Маслиат — это такой обычай примирения. И не только, когда речь идет о краже невест, а всегда, когда аксакалы одного рода и аксакалы другого рода после долгих обсуждений приходят к общему решению. Как правило, к положительному. Вот и Эльдару обещали, что вопрос со свадьбой будет решен. Но на деле оказалось, что это была всего лишь приманка для девушки.

— Я ждал целый год. И настаивал на том, чтобы сделать маслиат. Но люди зациклились на своей национальности! Они обо мне даже слышать не хотели! Настолько, что клялись: даже если Всевышний спустится с небес и попросит примириться, то они и ему скажут «нет».

Возможно, не сейчас, а потом, когда пройдут годы, они осознают свою ошибку. Ведь в Дагестане однажды похищенной и вернувшейся в дом отца девушке очень трудно выйти замуж. Кража — это пятно позора не только на семью, но и на весь род.

Как сложилась судьба его возлюбленной, Эльдар не знает. Знает только, что замуж она так и не вышла. Он же продолжает расти в профессиональном плане. Недавно его пригласили сниматься в российском сериале. Пока что на второстепенную роль, но Эльдар надеется, что однажды он получит главную и попадет на большой экран.

— И тогда я утоплю их в слезах. Людей, которые так больно меня ранили.

Позор, потому что сбежала

Вветхой беседке во дворе обычной махачкалинской пятиэтажки сидят взрослые мужчины. Здесь соседи — это почти родня. Пришла весна. Тепло, а значит, можно в беседке у подъезда сыграть в шахматы и поговорить о жизни.

— Скажите, а почему в Дагестане кража девушки считается позором? Ведь, например, в соседней Чечне это — предмет гордости для семьи, — интересуюсь я у них.

— Понимаешь, дочка, — объясняет мне дядя Ахмед, гладко выбритый седой мужчина лет пятидесяти в белой тюбетейке и с четками, — раньше это и у нас считалось предметом гордости. Если твою дочь своровали — значит, за нее воюют, значит, она достойная невеста. А сейчас времена поменялись… — Несколько минут дядя Ахмед молчал, пока из минарета мечети, что в соседнем квартале, звучал азан (призыв к молитве). — Сейчас редко когда воруют, в основном девочки сами убегают. И одна мысль о том, что завтра, не дай бог, его дочку украдут, сводит любого отца с ума.

Потому что все будут говорить: сама сбежала. Вот это позор. Сама, понимаешь? Значит, ни отец, ни мать не смогли

достойно воспитать свою дочку.

Когда мужчины разошлись по домам, в беседку зашла немолодая женщина с маленькой девочкой на руках. Высокая, статная, с ярко-голубыми глазами, с ухоженным лицом и руками.

— Здравствуйте. Меня Хадижат зовут. Я слышала, вы про похищения невест интересуетесь. Можно, я скажу?

— Конечно!

— Знаете, случаи ведь разные бывают. Вот три года назад парень с нашего двора увидел в городе девушку и сразу влюбился. Хотел прийти посвататься, как положено, а оказалось, что у нее свадьба через четыре дня. Я спросила его тогда: «Что будешь делать, сынок?» — и он сказал: «Я влюбился и все! Ну что теперь делать? Воровать!» Так и украл.

— Как так украл? Из дома?

— Не-ет! Она возвращалась с подружками из института. Парень собрал друзей, подъехали. Пока одни друзья держали подружек, другие схватили и посадили ее в машину.

— И что потом?

— А потом война. Три клана почти год выясняли отношения. Сторона ее жениха, за которого она должна была выйти замуж, обзывала девочку последними словами, мол, такая-сякая, сама сбежала, любовь на стороне крутила, непорядочная. В это время семья этой девушки проклинала нашего соседского парня, который, украв ее, опозорил честь рода. Родственники нашего соседа всеми способами пытались устроить маслиат, но ничего не выходило. Так что ему ничего другого не оставалось, как уехать вместе со своей женой из Дагестана, чтобы хоть как-то скрыться от преследований обиженных сторон.

— А как у них сейчас?

— Говорят, живут в Ставрополе. Счастливы, дочка у них родилась, — Хадижат погладила русые кудри своей внучки. — Я вот тоже за свою внучку боюсь… Я и за дочку все время переживала. Воспитывала ее, как могла, и молилась каждый день, чтобы с ней такого не случилось. Трудно пережить такой позор.

Эконом-вариант

По рассказам дагестанцев, в последнее время девушки действительно больше сами сбегают. Но  бывают и случаи дерзкого воровства. Правда, иногда доходит до смешного. Однажды шли по улице три девушки. Подъехали парни. Один схватил потенциальную невесту, а его друзья пытались удержать ее подружек. Но те, не растерявшись, сняли туфли на острых шпильках и ну ими дубасить доблестных горцев. Крики, вопли, но парням все же удалось умыкнуть жертву. И только в машине, внимательно присмотревшись, жених понял, что украли не ту. Но выхода не было, пришлось жениться. Таков обычай.

— Но обычай ли это вообще? — главный научный сотрудник отдела этнографии Института истории и археологии Дагестанского научного центра РАН Мамайхан Агларов разводит руками. — Обычай — это то, что разрешается. Есть, например, обычай гостеприимства: гостя надо встретить, накормить, спать уложить, оказать ему внимание и почет. Или когда младшие по возрасту встают, если в дом заходит старший. Обычай — это то, что можно. А похищать-то ведь нельзя! Но похищения тоже бывают разные: насильственные и с согласия девушки.

В маленьком кабинете этнографа скрипучие полы и старый шкаф, доверху забитый книжками по истории и происхождению разных дагестанских этносов. Мамайхан временами задумывается и о чем-то еле слышно рассуждает сам с собой. А потом оглашает выводы:

— Это не обычай! Это такая форма брака. Есть нормальная форма: пришел — сосватал — женился. А это — форма вынужденная. Раньше воровали, потому что парень мог влюбиться в девушку из клана, более высокого по социальному статусу. А выдавать дочерей в семью ниже рангом не принято. Потом воровали из-за межнациональных споров — ведь почти у всех дагестанских этносов принято выдавать дочерей за представителей не просто своей национальности, а даже выходцев из своего родового села. Ну, а в последнее время похищать невест стали из-за плохого финансового состояния.

В общем, это такой эконом-вариант женитьбы. После того как родители невесты дали слово, следует само сватовство. Оно сопровождается большими денежными тратами: невесте нужно принести много золота. Семья жениха наизнанку вывернется, чтобы не оплошать перед родней девушки. Всех нужно одарить дорогими подарками и, самое главное, принести калым — традиционный выкуп за невесту. Нынешняя такса калыма — $2 тыс. как минимум. Если принесешь меньше — подумают, что жених бедный. И это только затраты на обряд сватовства. Потом родня жениха приносит невесте чемоданы. В них должна быть одежда для девушки на все случаи жизни — от халата до норковой шубы, от домашних тапочек до ультрамодных сапожек. На это также в среднем тратят $3–4 тыс. В свою очередь родители невесты закупают приданое: мебель для кухни, спальни и гостиной, занавески, люстры, пледы, одеяла, подушки, матрасы, бытовую технику, посуду в сервант и для ежедневного пользования и еще кучу домашней утвари, вплоть до пластиковых тазиков всех размеров. Все это надо сделать обязательно! А потом еще и свадебное торжество влетает в копеечку: в Дагестане свадьба на 300 человек считается маленькой — 500–700 гостей в среднем. И тысяча приглашенных здесь никого не удивляет. И это, представьте, притом, что средняя зарплата в республике составляет 6–7 тыс. рублей!

— Когда невесту похищают, весь этот процесс упрощается, — объясняет профессор Агларов. — Достаточно только добиться примирения, чтобы получить разрешение у отца невесты на заключение мусульманского брака между молодыми. Многие даже свадьбу потом не играют.

— Почему?

— Похищение девушки — это всегда оскорбление для семьи. Поэтому из этого праздника не делают.

Имамы сказали нет

Примирителями во все времена были религиозные деятели — алимы, имамы. В урегулировании конфликта заинтересована, прежде всего, сторона похитителя, потому что обесчещенный род девушки может сгоряча начать мстить. Поэтому родня парня отправляет алимов и аксакалов на переговоры: уважение к религиозным деятелям и пожилым людям позволяет по крайней мере разговаривать без драки. Как правило, они извиняются за поступок сына (племянника, брата) и просят не мстить, а наоборот, породниться и жить в мире и согласии. Родители девушки могут долго не соглашаться, но в большинстве случаев примирение рано или поздно происходит.

Правда, сейчас религиозные деятели в Дагестане объявили похитителям войну. Недавно Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД) устроило собрание алимов. На нем было решено, что в дагестанских мечетях шариатский брак — никях (он совершается в первую очередь, загс — дело второстепенное) — между сбежавшими влюбленными заключать не будут.

— Мы апеллируем не к чести и совести. Мы ссылаемся на аяты и хадисы, — объясняет нам заведующий экономическим отделом ДУМД Магомед Магомедов. — Потому что в исламе браки без согласия родителей запрещены. При заключении брака должны присутствовать представители отцов девушки и парня.

В качестве примера Магомед привел недавний случай, когда парень украл девушку, но ни один имам в Дагестане не согласился заключить между ними никях. Месяц они скитались по всей республике в поисках мечети, где их поженят, но так и не нашли. Девушку пришлось вернуть родителям, поскольку жить без никяха — значит всю жизнь прелюбодействовать.

— Ну а если у людей любовь, чувства, а национальность или социальная принадлежность мешают? Родители против, алимы брак не регистрируют… Это же сломанные судьбы!

— А где гарантия, что у них будет счастливая жизнь? — отвечает Магомед вопросом на вопрос. — Маловероятно, что этот брак будет крепким. Потому что родители изначально не были согласны. Они пережили нервное потрясение, испытали чувство позора. После всего этого они вряд ли примут зятя, который никогда не станет для них родным.

— Ну, а вдруг этот брак будет крепким? — не унимаюсь я.

— Мы не можем ориентироваться на «вдруг». При распаде брака, заключенного с согласия родителей, у девушки есть почти 90−процентная гарантия, что она снова выйдет замуж, потому что мнение о ней останется хорошее. Потенциальные мужья рассуждают так: это порядочная девушка, она нормально вышла замуж, но не сложилось — видно, не судьба. А ворованная невеста, считается, что сама сбежала, дала повод, была бы порядочная, ее бы не своровали. Когда такой брак распадается, говорят: так вам и надо, слушались бы родителей, ничего подобного бы не случилось. И мало кто потом захочет жениться на такой девушке — даже если она кому-то сильно понравится, его остановят разговоры окружающих о ее непорядочности.

Я вышла из ДУМДа в смятении. С одной стороны, я согласна с представителями духовенства. Но, с другой, ведь есть же причины, вынуждающие молодых людей идти на этот шаг? Очень рискованный, между прочим. Ведь в некоторых дагестанских селах сватают еще с колыбели. Кольца, конечно, детям не надевают, но слово дают. А потом дети вырастают и влюбляются в других. Но слово дороже, и выходить замуж или жениться приходится на том, с кем помолвлен с детства.

Меня везет Иса, ему на вид лет 65. На голове у него тюбетейка, на зеркале заднего обзора висят четки, — сразу видно: человек верующий.

— Вы слышали, что алимы ДУМДа издали официальное постановление, чтобы имамы не регистрировали браки со сбежавшими или ворованными девушками? — интересуюсь я у него.

— Нет. Кто так решил? Алимы? — с виду спокойный дедушка вдруг меняется в лице. — Да не имеют они права что-то разрешать или запрещать имамам. Есть только Коран, Аллах и пророк Мухаммед! В Коране четко прописано, какие браки можно регистрировать, а какие нет. Про сбежавших или ворованных невест там нет ни слова. А ДУМД лучше бы с саунами боролся.

Сауны в Дагестане — главные притоны разврата. О том, что в них творится, ходят легенды. «Да чтоб ты на путане из сауны женился!» — самое страшное проклятие в адрес мужчины. Бывали случаи, когда мужчины, заказывая себе девочек, натыкались на своих родствениц. Приличные девушки в Дагестане в сауны не ходят. Не потому что им запрещено париться, а потому что, не дай бог, кто-то увидит их выходящими оттуда — доказать, что ты не проститутка, будет просто невозможно.

Бороться с саунами здесь не может никто — секс-услуги существуют почти легально, под «крышей» правоохранительных органов. Одно время большая группа людей просила алимов из ДУМДа хоть как-то повлиять на ситуацию с саунами, но решили не связываться. Зато они запретили в Махачкале концерты Бориса Моисеева и группы «Тату».

Роль примирителей теперь взяли на себя милиционеры и прокуроры. Подполковник милиции Имамутдин Темирбулатов 10 лет проработал в отделе по борьбе с оргпреступностью. Последние годы он возглавлял отдел по борьбе с похищениями людей. Из чеченского плена освободил 157 человек, а вот из рук невестокрадов — почти никого.

— 80% таких историй заканчиваются хорошо, то есть люди женятся, — рассказывает Имамутдин, которому неоднократно приходилось выступать в роли миротворца. — Почти во всех случаях родители девушки сразу обращаются в милицию, возбуждается уголовное дело. Потом выясняется, что девушка сама была не против того, чтобы ее украли, а в таком случае закон не был нарушен. Мы тратим очень много времени на то, чтобы примирить два враждующих рода, чтобы не стреляли, не дрались, не ругались. Большинство дел о похищениях даже не доходит до суда, не то чтобы кто-то за такое сел.

В советское время в Уголовном кодексе была отдельная глава «Преступления, составляющие пережитки местных обычаев». В нее входили статьи о похищении невест и о кровной мести. По новому УК РФ, принятому в 1996 году, наказывать за обычаи нельзя. Есть только статья 126 «Похищение человека», но в примечании к ней сказано, что «лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления». В большинстве случаев избежать наказания позволяет как раз это примечание.

Мугинские истории

 

Селение Муги Акушинского района находится высоко в горах, в 130 километрах от Махачкалы. Здесь воровство невест приобрело размах эпидемии: каждую неделю только и слышны разговоры о том, что опять кого-то украли. Воруют в основном старшеклассниц — для них каждая прогулка по улицам села может стать роковой. Перед свадьбой, конечно. Воруют свои же, троюродные братья или дяди: у мугинцев, как почти у всех дагестанцев, браки между родст­венниками — обычное дело.

Завуч мугинской школы, преподаватель немецкого языка Патимат Багомаева в селе личность известная, здесь ее называют просто Патя-немец. Почти полвека назад ее тоже воровали, даже дважды: студентку факультета иностранных языков, с разрядами по спортивной стрельбе, гимнастике и парашютному спорту односельчане не могли не заметить. Но Патимат осталась верна своему жениху, а теперь мужу — ей дважды удалось сбежать. Сегодня в Муги Патя-немец — главный противник воровства невест. Старшеклассницы ищут у нее защиты, хотя бы в стенах школы.

С виду маленькая и худенькая пожилая женщина полна жизненной энергии. В течение шести минут она по мобильному телефону успела обзвонить полсела, и уже через полчаса в дом Патимат стали подтягиваться мугинки — молодые, взрослые, пожилые. У каждой из них своя история.

— Почему похищают? — спрашиваю я у них.

Причина одна, говорят женщины — девочки тут на вес золота, и кто-то просто не успевает сосватать себе невесту. Так что мугинки в последнее время научились молчать о том, что их дочь за кого-то просватана. Иначе обязательно кто-нибудь другой сворует.

Почти 60 лет назад воровали и Уну Багомаеву. Старушка в национальном костюме по-русски почти не говорит. Свою историю она рассказывает на родном даргинском. Остальные женщины дружно переводят.

Во времена своей молодости Уна, как и многие сельчане, работала на картошке. Молодой тракторист, увидев ее, влюбился с первого взгляда. Но ее родители уже дали слово другим, так что трактористу пришлось ее воровать. Из подручных средств были только руки да ноги. Никаких коней, никаких машин. Он бежал с ней на руках с картофельного поля до ближайшего села. Там прятал в одном доме, пока родня не устроила примирение.

Еще одна мугинка, которую в селе называют Патя Черная из-за смуглого цвета кожи, женщина веселая.

— Как сегодня помню, в такое же время, когда уже темнело, шла я за водой, — рассказывает она свою историю. — Накануне была свадьба брата, а в этот день все друзья приходили к нам на хинкал. Я тогда русский язык плохо знала, а ко мне подошли ребята и стали на русском со мной говорить. Я ничего не понимаю, меня хватают и сажают в машину. Я ору во все горло! Но моему жениху сказали тогда: не обращай внимания, так положено кричать, на самом деле она согласна.

Выхода не было: раз украли — значит, надо выходить замуж. Патя родила сына, сейчас он уже студент. Но с мужем развелась.

— Не смогла полюбить. 9 лет жила с ним и не полюбила. Трудно было жить нам вместе — он говорил только на русском, а я — на даргинском. Он хотел, чтобы и я на русском говорила, все-таки мы в столице жили, а мне было трудно.

Сейчас Пате Черной 42 года. После долгих лет разлуки с мужем она решила, что их судьбы вновь должны соединиться.

— Я уверена, что это случится на свадьбе нашего сына, — говорит она.

Почти все истории, которые я услышала в Муги, заканчивались хеппи— эндом. Хотя нередко похищение невесты становится причиной кровной мести. В Дагестане есть село Гимры — родина имама Шамиля. Гимринцы отличаются воинственностью и неумением прощать обидчиков. Особенно если дело касается матерей, сестер, дочерей. Тут кровь может проливаться не годами, а столетиями. В Гимрах рассказывают случай, который произошел почти 30 лет назад. Молодой гимринец украл свою односельчанку, которая была прсватана за другого. После долгих переговоров свадьбу им все же сыграли. Жили они счастливо, но недолго. Через шесть лет, когда никто уже не вспоминал об этой истории, все страсти утихли, родился ребенок, семьи дружили и частенько собирались вместе, родственники решили устроить какой-то праздник. В дагестанских селах нет посторонних людей, тут все друг другу родня. Вот и на том празднике был среди гостей обиженный некогда жених той девушки. Молодой человек предложил отвезти бывшую невесту с мужем домой. После долгих уговоров они согласились, но до дома так и не доехали: обиженный жених разогнался и сбросил свою машину в пропасть. Шансов выжить не было ни у кого. Это привело к кровной мести. Каждый месяц в селе хоронили молодых ребят: кто-то приходился родственником мужу той девушки, а кто-то — обиженному жениху. Остановить эту многолетнюю кровную месть не мог никто. Пытались вмешаться имамы, муллы, другие религиозные и политические деятели Дагестана, но семьи продолжают мстить друг другу до сих пор…

 

Фотографии: Сергей Максимишин

Автор: Эмилия Казумова,

// «Русский репортер»

Категория: Наш Кавказ | Добавил: Alazan-INFO (05 Августа 2008) | Автор: Эмиилия Казумова
Просмотров: 957
Всего комментариев: 0

[ Получить прямую ссылку на новость ]

Share |
idth="100%" cellspacing="1" cellpadding="2" class="commTable">
Имя *:
Email:
Подписка:1
Код *:

Поисковик по сайту

Наш опрос

Оцените мой сайт
Всего ответов: 1
Каталог сайтов
  • Maarulal.ru
  • Avaristan.info
  • Закатальский музей
  • Газета "Zaqatala"
  • RomPhoto
  • Saxur-INFO
  • Gazavat.ru
  • Ингило
  • Алиабадский сайт
  • Zaqatala-INFO
  • Интернет-РАБОТА
  • WikiLeaks
  • Alazan MUZes
  • El Alazan
  • Alazan BOUTIQUE
  • Alazan IT
  • EaPCommunity
  • OSW
  • Наш Кавказ
  • Все для веб-мастера
  • Программы для всех
  • Мир развлечений
  • Лучшие сайты Рунета
  • Кулинарные рецепты

  • Наши Партнёры

    РОССИЙСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
    для иностранных граждан

    Protected by Copyscape Online Plagiarism Finder