Последнее совещание в Сочи с участием Дмитрия Медведева показало
степень озабоченности Центра ситуацией в регионе. Похоже, что в Москве
не всегда понимают и знают, "что делать?". А соблазн решать сложные
проблемы простыми методами усугубляет и без того не простую ситуацию в
регионе. Может быть, федеральная стратегия контртеррористических
операций (КТО) изначально несостоятельна именно в концептуальном
отношении? Из каких "источников" черпали наши силовики и
правоохранители методы и "технологии" решения проблем на Северном
Кавказе?
НЕЗНАНИЕ ИЛИ УМЫСЕЛ?
В 2000-е годы было ощущение некоего политического
раздвоения в политике Центра по отношению ко всему кавказскому региону.
С одной стороны, шаги по интеграции, а с другой — практики, которые
нельзя было интерпретировать иначе как провоцирующие отчуждение (к
России) и все новые "волны" "лесных братьев". Речь идет о реальной
политике и практике функционирования административных,
правоохранительных структур и центральных масс-медиа.
Закономерен вопрос: не является ли всё это признаками
скрытой (неочевидной) стратегии определенных и влиятельных
(прозападных) кругов в Центре и их креатур в государевых службах по
вытеснению Северного Кавказа из общероссийского пространств? Как
признавались нам региональные ТВ-журналисты, обслуживающие федеральные
каналы, московские заказчики ставили перед ними четкие задания, вроде
"побольше кровавой "клубнички" и насилия и никакого позитива" еще в
1990-е—начале 2000-х гг. На федеральном информационном "фронте", т.е.
неявно, реализовывалась установка по созданию негативного образа всего,
что связано с Северным Кавказом; сознательно фальсифицировались факты и
статистика. Лишь в последние годы заметны изменения в лучшую сторону,
но лишь в отношении Чеченской республики. Из общего ряда негативного
"пиара" выпадают также вся Осетия (Северная и Южная) и Абхазия.
Параллельно демонизировался и Ислам, настойчиво внушалась мысль об
органической связи между войной, насилием и религией.
Мы вправе выдвинуть и другую гипотезу: либеральный
олигархат и часть силового "блока" сошлись на таком консенсусе, что
Северный Кавказ должен постоянно оставаться очагом напряжения и
нестабильности. Для чего? Чтобы решать двоякую задачу. С одной стороны,
это такой мощный фактор влияния на общий политический вектор в стране и
решения персональных политзадач. К примеру, если Россия вдруг
"проснется", а власть в условиях кризиса зашатается, то нетрудно
завести механизм новой войны в регионе, и соответственно поставить
общественность перед фактом: "какие тут могут быть разговоры о чем-то
ином, нежели угроза на Юге страны?" — такая вот нехитрая логика, не
столь очевидная на первый взгляд. С другой стороны, бесконечная
контртеррористическая операция (КТО) — это, понимаете ли, такая
возможность для гешефта и карьер...
Есть достаточно много свидетельств, подтверждающих
авторские гипотезы. Приведу только самые главные. Еще в начале 2001 г.
(в Гудермесе, отвечая на вопрос автора) Ахмад-хаджи Кадыров заявил
буквально следующее: "Надо остановить это безумие. Идет уничтожение
молодежи без разбору… надо сделать все, чтобы вернуть к мирной жизни
боевиков через помилование и гарантии безопасности" (цит. по смыслу). В
конце концов, в Чечне удалось как-то ограничить федеральных силовиков.
Еще в начале 2000-х г. объяснения происходящего на
Северном Кавказе и в Афганистане, Палестине и в др. мусульманских
регионах были сведены к одной очень упрощенной формуле "происков
международного (читай — исламистского) терроризма". В тот период
либеральные (прозападные) масс-медиа страны синхронно вбросили в
общество "ценную" идею о необходимости "оперативного взаимодействия
российских спецслужб с израильскими и американскими спецслужбами" в
деле борьбы с "международным терроризмом" на Кавказе. Соответственно, и
методы борьбы с ним не могут отличаться оригинальностью. "Мочить их и
их пособников так, чтобы неповадно было другим", — такова нехитрая
"формула", на которой сошлись Москва на северокавказском "фронте",
американские неотроцкисты-консерваторы на афганском и израильские
спецслужбы — на палестинском фронте. В итоге на вооружение было взято
ложное основание, к тому же "теоретически" обоснованное в штабах далеко
не дружественных нам стратегических "партнеров". Многие, очевидно,
восприняли это как неизбежность, не догадываясь о последствиях
подобного взаимодействия для России и Северного Кавказа.
Именно тогда, согласно надежным источникам, на
вооружение была взята чужая и чуждая (в концептуальном отношении)
концепция борьбы с терроризмом. Вкратце "импортная" (израильского
происхождения) концепция КТО свелась к следующим основным моментам: а)
использование методов "превентивной разведки", т.е., проведение
превентивных операций по аресту, захвату, а то и уничтожению
"подозрительных" групп; б) узаконивание пыток, в том числе и в
отношении подозреваемых; в) опора на принципы "признательные показания
— царица доказательств" и оправдания лжесвидетельств сотрудников
спецслужб на суде; г) принцип "коллективной ответственности", когда
родственники подозреваемых или террористов автоматически зачисляются в
число неблагонадежных; д) кремация трупов (боевиков, подозреваемых и
пр.) или их похороны втайне от родственников; в) бессудные расправы и
использование своеобразных "эскадронов смерти" в отношении
подозреваемых (в пособничестве) и родственников "лесных братьев". Был
принят и соответствующий федеральный закон "О противодействии
терроризму", в котором, правда, ничего не было сказано о трупах
боевиков и пр. Но на местах решили "поправить" законодателей, и вопреки
человеческой логике и кавказским традициям трупы боевиков кремировали
или не выдавали родственникам. Такие прецеденты наблюдались лишь на
Ближнем Востоке. Ничего подобного не было даже в период Кавказской
войны (XIX в.), когда русские генералы уважали своего противника, без
чего немыслимо было бы завершить войну.
Еще летом 2004 г., на конференции по терроризму, в
Академии геополитических проблем, мы прогнозировали, что "взяв на
вооружение израильский метод антитеррора, кровоточащая рана на юге
России никогда не будет залечена". В чем тут логическое противоречие
или концептуальная "ловушка". Попробуем разобраться.
ХОТЕЛИ КАК ЛУЧШЕ?
Сначала ответим на вопрос: совпадают ли стратегические цели России на Северном Кавказе и Израиля на Ближнем Востоке?
По идее, Россия должна стремиться к максимальной
интеграции региона в общероссийское пространство; соответственно,
стараться вернуть значительную часть из контингента "лесных братьев"
(заблудших, обманутых и пр.) к мирной жизни, изменить политику в
отношении Ислама, и не только на словах, учитывая, что около 15%
населения нашей страны — мусульмане.
А какие стратегические цели ставит Израиль, чьими
наработками по части КТО мы пользуемся? Собственно, так ли уж жаждали
решить проблему палестинского террора и установить мир на Ближнем
Востоке власти Тель-Авива? Оказывается, не все тут однозначно. С одной
стороны, "да", хотели мира и спокойствия в интересах безопасности. С
другой стороны, этими же методами закладывались "мины замедленного
действия" на будущее; провоцировались ненависть и отчуждение
палестинского народа. В Израиле изначально не была поставлена цель
интеграции палестинцев в общественную и государственную жизнь "чисто"
еврейского государства. Лишь в 1966 г. одни из умных спецов "Шин Бета",
Ден Равив и Йоссе Мелман, — поставили вопрос в стратегическом плане об
интеграции палестинцев, дабы исключить возможность появления "Пятой
колонны" внутри Израиля. Постановка проблемы в таком ключе была принята
и, соответственно, отменены военные комендатуры в оккупированных еще в
1948 г. палестинских селах и городках. Но тут последовала победоносная
"шестидневная война" 1967 г. с оккупацией западного берега Иордана и
Восточного Иерусалима, и вопрос об интеграции палестинцев вообще сняли
с повестки дня. Более того, в 1967 г. даже была принята программа
поощрения переселения палестинцев из оккупированных территорий, которую
впоследствии задвинули в "долгий ящик" из-за разразившихся скандалов.
Закономерен вопрос: должна ли стратегия России (на
Северном Кавказе) опираться на израильский метод антитеррора в
отношении палестинцев? Мы, что хотим бесконечной войны в регионе?
Кстати, обратите внимание, как синхронно и периодически вбрасываются
идеи типа того, "как бы нам в России по-хорошему расстаться с этим
неспокойным Северным Кавказом". Однако же тенденция. Но российская
политика не имеет ничего общего (или имеет очень мало общего) с
израильской политикой в отношении палестинцев. Тогда следует, что наша
стратегия в регионе (как калька израильской политики антитеррора) — это
трагическая ОШИБКА, ибо Москва и Тель-Авив решают качественно иные
стратегические задачи?
Нельзя сказать, что Центр не осознавал этих проблем. Еще
в сентябре 2004 г. (после Бесланской трагедии) Владимир Путин говорил,
что "чрезвычайно важно поставить под гражданский контроль службы
безопасности и правоохранительные структуры". Кадровые решения
последних четырёх лет по главам республик и руководителям "силового
блока" также несли "сигнал" о смене ориентиров и необходимости ревизии
методов КТО в регионе. Но инерция и воля "к жизни" у этой порочной
антисистемы оказалась очень велика.
Что в итоге? В регионе сформировалась своеобразная
антисистема, для которой ключевыми моментами в региональной "повестке
дня" стали ТЕРРОР и борьба против него — КТО. На наших глазах
происходит рутинизация антитеррористических практик. Создается
впечатление, что такие результаты КТО прогнозировалось изначально
—чтобы поглубже затянуть Россию в бесконечный и кровавый конфликт в
регионе с отчетливыми религиозными мотивами. "У России должна быть своя
Палестина на Северном Кавказе" — вот скрытый подтекст освоения чужого
опыта. Такова авторская гипотеза. Во всяком случае, объективный
результат федеральной стратегии КТО именно таков.
Вряд ли силовики и местные правоохранители осмысливали в
таком ракурсе проблему антитеррора в регионе. Возможно, "единицы" и
осмысливали, а на уровне среднего звена спецслужб даже в большей
степени, ибо понимали к чему всё это может привести. Вот это раздвоение
в методах антитеррора в регионе (в Дагестане, в частности) было
отчетливо видно на первых порах. С одной стороны, попытки загасить
конфликт, вернуть к мирной жизни заблудших и обманутых дагестанских
боевиков из отрядов "Хаттаба—Басаева", с другой же — провоцировать еще
в большей степени, топча и закон и мораль. Известно, что дагестанские
спецслужбисты в 1999-2000 гг. хорошо поработали, чтобы раскаявшиеся
"освободители" Дагестана сдались властям. Им были обещаны справедливый
суд и мягкие наказания ввиду добровольной сдачи и раскаяния. Инициатива
удалась, и после переговоров, организованных старшими офицерами ФСБ из
местных кадров, десятки (а возможно, и больше) боевиков сдались
властям. Но что получилось впоследствии, уже в камерах заключения? В
дело вмешалась альтернативная "партия войны" — тех, кто был накручен на
"импортную" модель антитеррора: с пытками, унижениями человеческого
достоинства и пр. Так вот, после "отсидки" на волю выходили, как
правило, готовые террористы, а некоторых использовали и как агентуру
для внедрения в экстремистское подполье. "Картину" дополняла практика
бессудных расправ и бесследных исчезновений людей по одним только
подозрениям. В результате большинство нынешнего контингента боевиков —
это люди, которые выбрали подполье как единственно возможный способ
обеспечения собственной безопасности или мести за перенесенные унижения
и пытки. Этот "питательный (человеческий) бульон" подвергается уже в
последующем идеологической обработке со стороны непримиримых
"ваххабитов" (всего около 5-10% всех боевиков), давая им легитимность с
позиций неадекватно интерпретированных норм Ислама. Дело довершает
умело построенная пропаганда экстремистских сайтов. Она также наверняка
вскружила головы не одной десятке "горячих" голов. Тысячи молодых
мусульман остро чувствуют безнравственность и фальшь общественной
жизни, социальную несправедливость и убогость всех других
альтернативных идеологий, кроме (ложно истолкованной) исламской. Не
случайно начальник Управления ФСБ по Дагестану в 2008 г. с горьким
привкусом признал, что "мы проигрываем идеологическую борьбу
террористам". Таким образом, маховик насилия стал раскручиваться так,
что только сейчас многие начинают понимать трагические последствия
стратегических решений 8-9-летней давности. Это серьезная проблема,
которая не терпит кампанейщины и "пиара", а требует вдумчивого решения.
ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ВЫВОДЫ
Первый и ключевой итог принятия на вооружение "импортной"
модели борьбы с террором заключается в постепенной ПАЛЕСТИНИЗАЦИИ
российского Кавказа; в появлении всё более очевидных признаков
легитимации "святого дела" (пишу с иронией) "лесных братьев" в глазах
немалой части местной (верующей) молодежи. Преследование террористов
методами террора — средство не решения проблемы терроризма, а
взаимодействия с ним. Ряды смертников, таким образом, пополняются все
новыми кадрами (как это было и на Ближнем Востоке в недалеком прошлом).
Россия постепенно погружается в бессмысленную и
братоубийственную гражданскую бойню, уносящую жизни многих сотен людей:
гражданских лиц и милиционеров. Насколько провальной оказалась
федеральная стратегия в регионе, можно судить по динамике
диверсионно-террористической активности и (по косвенным данным) росту
числа боевиков за последние годы. Все больше ресурсов выделяется на
решение проблемы, порожденной циничными "доброжелателями" России. Пора
ревизии импортной "модели" и соответствующей законодательной базы
наступила уже давно.
Чтобы начать решать проблему по существу, необходимо
исходить из следующего ключевого момента. Единство (непротиворечивость)
целей и средств есть альфа и омега любой политической философии и
практики. Стратегические цели Запада и Израиля в отношении исламского
мира никак не совпадают со стратегическими целями России в отношении
своего мусульманского населения на Кавказе. Соответственно, и методы
решения проблем (далеко не идентичной природы) должны качественно
отличаться. Наша цель — интеграция большинства (заблудших, обманутых,
испуганных и пр.), с одной стороны, и изоляция (моральная, социальная)
того узкого и идейно сильно заряженного элемента в лагере непримиримых,
с другой. В рамках такой ревизии методов КТО для начала надо хотя
бы наладить диалог с теми, кто сочувствует экстремистскому подполью
и/или понимает мотивы новых рекрутов "лесных братьев". Бесконечное
произношение мантр типа "бандиты" и "террористы", только усугубляет
проблему. Необходимо восстановить практику широкойамнистии и
полноценной интеграции в мирную жизнь бывших боевиков; лишить моральной
и социальной опоры непримиримых. И это лишь малая часть из целой
системы мер, необходимых для восстановления социально-политической
стабильности на Кавказе.
Деньга Халидов. Кавказ не Палестина (полемические заметки)
//газета "Завтра", № 38(826) ОТ 16 СЕНТЯБРЯ 2009 г.
|
Alazan-INFO
