Кавказ, разделенный границами России, Азербайджана и Грузии, до боли мне дорогой во всех своих проявлениях, конечно, не мог разительно удивить уже ничем, ни по Северную, ни по Южную сторону от Главного хребта.

По правде сказать, я и не искал чуда… Хотя мало ли чудесного уже в том, что народ Грузии лишен напрочь основания жаловаться на коррупцию, и об этом очень охотно рассказывают в соседних с Грузией республиках. Надпись «Грузия, страна свободная от коррупции!» гордо и радостно встречает каждого на контрольно-пропускном пункте административной границы. И, наверно, нет ничего более утешительного для въезжающего в страну, как заложенный в данное предложение намек на отсутствие в стране ущемления прав и свобод личности или на отсутствие каких-либо оборотней в погонах, которые домогаются заезжих. Не случайно полиция, по рейтингу доверия населения Грузии, находится на втором месте (!) после Патриарха Грузии Илии Второго.

Разница между искушенной капиталистическими соблазнами Азербайджаном и неизбалованной реформами Грузией и впрямь очевидна, как очевидна разница в масштабах и возможностях, которыми в силу своего размера обладают Россия и Грузия. Только изнутри лучше всего понять, что отличительной особенностью этих стран является и отличное друг от друга управление страной. Было бы неправильно сказать, что все в восторге от того, как управляет страной действующий глава Грузии и в каком направлении он ведет страну. Но, как бы то ни было, порядок он в стране навел. При этом, надо признать, есть вещи, которые неподвластны ни политике, ни времени. И как бы кто того не отрицал, в Грузии ощущается какая-то опустошенность или неловкость что ли, потому как в отношениях с Россией случилось то, чего не должно было случиться… 

 

 

В один из дней мы с моим добрым и уважаемым другом, профессором Инженерной академии Грузии, известным общественным деятелем и писателем Гулабером Ананиашвили, надели кавказские национальные костюмы чоха (черкески) и величаво вышли на улицу предвечернего Тбилиси.

Мы шли неспешным, размеренным шагом, обмениваясь своими взглядами на историческое прошлое Грузии и обсуждая актуальные вопросы современности, осматривая город и его архитектуру, наблюдая контрасты старого  и нового Тбилиси. Контрасты не столь разительны, потому что власти города и республики отдают предпочтение воссоздавать (реставрировать) и возвращать к жизни именно самобытный исторический облик городов Грузии. И несмотря на то, что есть такие, которые отдают предпочтение называть прославленный «тбилисский двор» на новый манер «итальянским», как и у нас, ныне, всякий ремонт в домах называют «европейским», жизнь в этих дворах продолжает кипеть в старых и добрых традициях: дети резвятся с прежней прытью, взрослые общаются с тем же эмоциональным накалом, но в этой житейской разноголосице гостеприимство остается как в понимании детей, так и взрослых, неотъемлемой частью их жизни. Реставрационные работы, которые идут в Тбилиси с участием европейских мастеров, свидетельство не только тому, что город воспрял духом, но и того, что готовится встречать еще больше друзей и туристов.

А вот 1-я гимназия, как раз напротив Кашуэтской церкви. В этой школе в разное время учились Шеварднадзе, Гамсахурдиа и Саакашвили. Перед школой — красивый сквер со скульптурой Ильи Чавчавадзе и Акакия Церетели.

Дальше, за сквером, Дом правительства (1953). Ведущие в колоннаду лестничные марши в те времена украшали скульптурные группы, олицетворявшие рабочий класс, которые сейчас заменили на фонтаны.

Напротив Музея истории стоит старейшее (1802) здание на всем проспекте Ш. Руставели — сейчас это Дворец учащейся молодежи (в советские годы — Дворец пионеров и школьников), а на заре XX века в нем располагался Закавказский сейм — Правительство Закавказской Федерации. До 1917 года здесь размещалась резиденция царского наместника на Кавказе, дворец служил наместнику и домом, и одновременно местом ежедневной работы, где устраивались встречи, официальные церемонии, обеды, балы. Этим объясняются немалые размеры дворца, тщательно продуманная планировка и разнообразие интерьеров. Просторные залы перемежаются парадными анфиладами, уютными гостиными и строгими рабочими комнатами.

Далее — площадь Свободы, где и берет начало любимый всеми тбилисцами и гостями Тбилиси, главная артерия города — проспект Руставели.

В разное время площадь носила имена Паскевича-Эриванского, Берии и Ленина. В сквере с фонтаном всегда многолюдно. К скверу примыкает здание бывшей Тифлисской духовной семинарии, известной всем по биографии Сталина (он здесь учился). Сейчас в здании размещается Музей искусств Грузии.

Старая часть города занимает примерно ту же территорию, которую Тбилиси занимал в ХІІ веке. Улицы в этом районе узкие, а здания с резными балкончиками сохранили черты средневековой застройки. Преобладает ХІХ век, но имеются здания даже V века.

В одной из старых мусульманских частей города — Хамамубани, известной с давних пор своими серными банями (хамамами), всегда многолюдно. Их еще называют бани царя Ростома. Появлению бань, безусловно, способствовало изобилие в этих краях горячих серных источников. Дата постройки у всех бань разная. Приблизительно это XVII—XIX века. Самая старая — Ираклиевская баня, за владение которой еще в XVI веке спорили члены царской семьи и грузинские князья. Самая красивая — Орбелианская баня. По бокам ее украшают минареты, а стрельчатый фасад отделан голубыми изразцами. Многие так и называют ее — Голубая баня. Внутри баня тоже очень красивая, стены в мозаике из зеленой и белой керамической плитки. Все бани в Тбилиси названы по именам их прежних владельцев. В старину люди здесь не только мылись, но и общались, засиживаясь до рассвета, а городские свахи в специальные дни устраивали смотрины. В банях давали званые обеды, заключали торговые сделки. Об этих банях с восторгом отзывался Александр Дюма, посетивший их в своем путешествии на Кавказ, а еще Александр Сергеевич Пушкин, писавший 27 мая 1829 года: «От роду не встречал я ни в России, ни в Турции ничего роскошнее тифлисских бань». Бани выстроены в стиле классической восточной архитектуры. Это низкие, приземистые здания, сверху закрытые полукруг-лыми куполами с большими стеклянными отверстиями в центре, служившими окнами, освещающими внутренние помещения, поскольку сами бани находятся ниже уровня земли. Купола бань, на фоне возвышающихся над холмами столь же старинных церквей, соборов и замков, вперемешку с мотивом азана, производят умиротворяющее впечатление.

В пору, когда на всей остальной части Кавказа можно наблюдать тенденцию ассимиляции или ползучее исчезновение местной самобытности, кавказского колорита, языка и письменности коренных народов, в Грузии я мог с утешением наблюдать, как название настоящего заведения «McDonalds» было написано не иначе, как грузинскими буквами…

Впечатляет своей архитектурной новизной творение итальянца Микеля де Луки — пешеходный Мост мира, который положен через Куру и соединяет две части Старого города. Открытие моста состоялось 6 мая 2010 года. На открытии моста президент Грузии М. Саакашвили сказал: «Этот мост символизирует путь Грузии из прошлого в лучшее будущее. Это мост между великой историей страны и ее настоящим. Этот мост воплощает лучшие качества, важные для нашей системы государственного управления: прозрачность, мобильность, нацеленность на результат, современность, которые соответствуют актуальному миру».

Макет этого моста и сегодня красуется в кабинете президента, вероятно, как символ того, что всякая ссора, рано или поздно, должна непременно закончиться и закончиться миром.

Другое дело насколько убийственным или спасительным оказалось это испытание для грузинского народа? 

Странно и непривычно многим наблюдать сегодня, как народы, наиболее сильно пострадавшие от российской аннексии в эпоху царизма (а кому, как не кавказским горцам это более всего знакомо), клянутся России в своей преданности, в то время как (по преимуществу православная) Грузия, которой сам Бог велел идти рука об руку (с преимущественно православной) Россией и с которой она имеет очень много общего не только в истории, ныне расколоты. Но парадокс в том, что Грузия и Россия, рано или поздно, все равно опять помирятся.

Признаться, мнения на сей счет самые и самые разные. Правда батоно Гуло ( так как по-дружески он меня попросил себя называть) несколько скептичен на сей счет, однако и он понимает, сколь непредсказуемо развитие истории. Гуло рассказал мне очень много интересного из прожитого и пережитого грузинским народом: о перипетиях судьбы, о похвальной (согласно Эразму Роттердамскому) глупости некоторых оппозиционных политиков, о величии духа редких представителей общества, о тяготах и успехах своей страны, которой он до единого отзвука сердца предан. Не во всем я соглашался с батоно Гуло, но  стены его старого княжеского дома, куда меня мой друг  радушно пригласил, убедили меня в никчемности наших расхождений во взглядах.

Воспользовавшись случаем, мы позвонили и предупредили о своем намерении навестить непревзойденного мастера ружейных дел и достойного чохосани Теимураза Джалаганиа (Тамаз). Его дом, расположенный поодаль от Тбилисской мечети, в квартале Хамамубани, знают все. Соседи, едва увидев нас в кавказских национальных костюмах, приветливо провожали добрым приветствием, ибо всем было несложно догадаться, что так могли выглядеть только гости Тамаза.

С нами, пришедшими к нему в гости в чохе, Тамаз батоно говорил будучи одетым в гражданскую одежду. Но, тем не менее, в его речи, осанке и манере держаться, то и дело выдавались какие-то особые, благородные черты рыцарства и аристократизма. Действительно, в нем легко распознать чохосани, то есть «носящего национальный кавказский наряд» — чоху. Чохосани — радетели национальных традиций, личного достоинства, уважения кавказских духовных и культурных ценностей, традиций общих как для Южного, так и для Северного Кавказа.  В Грузии не сомневаются, что народы Кавказа — это народы одного корня, народы, пропитанные и выросшие в окружении единого кавказского духа, сообща создавшие единую кавказскую культуру. В сегодняшней Грузии движение чохосани обрело широкий размах. Если раньше в рядах чохосани были только пожилые люди, то ныне наблюдается массовая заинтересованность национальной самобытностью среди молодежи. Организация, объединяющая чохосани, имеет свои филиалы и в Турции, и в Иране. 

В одной из красочных журналов Тбилиси я прочитал прославленном мастере буквально следующее: «О Тамазе говорят, что у него золотые руки… В его деле ему нет равных. Непревзойденный мастер оружия и ковки, работает по золоту, также по серебру, работает и по металлу, и кости. Он — чохосани, человек рыцарского духа и отменного мастерства, настоящий аристократ».

Как рассказывает сам батоно Тамаз, он еще в детстве имел внушительную коллекцию оружия. Тогда как другие дети покупали сладости, он собирал деньги для приобретения оригинального кинжала. Его любимым чтивом была историческая литература, и так продолжается до сегодняшнего дня. Его интересовала жизнь грузинских царей.

Из мальчишки-коллекционера  со временем он стал непревзойденным оружейным мастером. Его работа вызывает восхищение не только в Грузии, но и далеко за пределом Кавказа. Имеет «авторские», оригинальные орнаменты. Наряду с оружием, в изготовление которого он вкладывает свою фантазию, ему принадлежат и точные аналоги любой сложности. Теимураз показывает иранские и грузинские клинки, сабли. Местами поражает схожесть оружия. Это и не удивительно, народы и государства не только враждовали, но перенимали, передавали друг другу опыт оружейных дел. Это обычное явление.

На вопрос о том, не скрывает ли он самый главный и важный секрет своего мастерства от учеников (например, секрет покрытия металлической поверхности золотой вязью, толщина которой составляет не более 1 мм) и не боится ли конкуренции, батоно Тамаз отвечает: нет, нашей школе оружейного мастерства уже более 20 лет, и потому мы ничего не боимся. Нас ни кто не одолеет. Наша работа очень трудоемкая: на 1 кв. мм золотой вязи приходится тратить полтора или два дня. Представьте себе: только одна часть кинжала (с одной стороны) требует минимум 20 дней работы. Когда же  вместо металла работам с костью, то уходит гораздо больше времени. Кость требует особой тонкой работы, большей концентрации  внимания и профессионализма. А это не всем присуще». Тамаз «вырастил» уже 12 учеников.

К мастеру обещали прислать на учебу по одному или два ученика из Дагестана, Чечни и Ингушетии. Денег мастер за обучение категорически отказывается брать. Но друзья уговаривают, что не зазорно было бы взять деньги, потому как мастерская нуждается в реставрации, а богатую коллекцию оружия подобает хранить в хороших условиях. Возможно, именно такие доводы друзей покажутся мастеру и чохосани убедительными…

На вопрос о том, какому оружию отдает предпочтение в своей работе, мастер отвечает, что у него нет проб-лем со сложностью, а приоритетом является делать свою работу на совесть.

«Ко мне приезжают из разных стран заказывать оружие, причем не только кавказцы», — рассказывает Тамаз. — Но бывают и немного странные заказы: один заказчик пожелал 16-килограммовую саблю Георгия Саакадзе. Ответ мастера был таков: «Брат, такой сабли не существует. Вес европейских сабель, которыми пользовались крестоносцы или англичане, всего один килограмм и 200 граммов, а кавказские боевые сабли весят и того меньше — 620—800 граммов. Кацо, сабля ведь нужна в бою и потому должна быть практичной».

На стене старый, покрытый местами хевсурский ржавчиной щит. Он прост и лишен красоты, но сколько раз он спасал жизнь воину известно только тому, кто «износил» его. Именно предназначение спасать жизнь делает щит прекрасным. В углу комнаты, похожей на комнату краеведческого музея, — коллекция ружей: «мачахела», «пороховые дробовики», «кремневые» и др.

Глядя на всё это и слушая батоно Тамаза мне подумалось о том, как символично, что мастер, используя уцелевшие оригинальные оружия народов Кавказа или стволы, возвращает их к жизни, покрывает орнаментом, вдыхает в них вторую жизнь, делает их сопричастными к нелегкой судьбе, к лучшим устремлениям грузинского народа и надеждам, связанным с миром и благополучием кавказцев в будущим.